ΘΣ | and I will always be nicer to the cat than I am to you | готический чаровник ©
я смотрю, community is dead.
нехорошо, господа. =/
шапки писать не умею и не люблю.)
Kuroshitsuji.
Спирс, Сатклифф и прочие на фоне.
возможно, полночный бред (тм).
возможно, ООС.
и - автор иногда пишет как Лев Толстой. +___+
не читатьГрелль ест яблоко. развалившись в кресле и закинув ноги на стол, вульгарная поза, что ещё от него можно было ожидать. удивительно, что его выбор пал на такой непритязательный фрукт, ему бы больше подошла пошлость вроде бананов, ехидная ухмылка и аккуратный расчёт на грани между эротизмом и откровенной порнографией. Грелль не улыбается. острые зубы пронзают кожуру почти неистово, и ни тени манер - сок течёт по подбородку, заливая шею и отворот рубашки, брови сосредоточенно сдвинуты, как будто от того, насколько быстро он расправится с едой, зависит его жизнь. Грелль, он во всём такой, с виду, на публику, зачастую медлительно-ленивый, почти томный, плавный, как кошка, а на самом деле, под кожей предстающий раскалённой стрелой, резкий и молниеносный, погружающийся в любое дело с головой, порывистый. опасный. тоже несколько по-кошачьи. изгибается, собирается, кружит голову своим обаянием, а после атакует в пряжке растерявшегося соперника. обычно это работает, поэтому Сатклифф ещё не уволен ко всем чертям, он не такой уж плохой работник, если закрыть глаза на все его причуды. если закрыть глаза на то, что он считает своим долгом флиртовать с каждым вторым жнецом, и если бы только с ними. если закрыть глаза на то, что он совершенно не умеет писать отчёты, при этом не вдаваясь в подробности своей личной жизни, да и получать надушенные листочки, изрисованные сердечками и дурацкими рожицами порядком надоело. если закрыть глаза на то, что он на каждом задании умудряется нарушить добрую половину правил, перерезать в ходе выполнения несколько десятков представителей человеческого рода, потому что они ему "не понравились", и заодно разнести бензопилой парочку объектов государственной собственности. на эту нелегальную косу смерти глаза надо закрывать особенно тщательно. вообще говоря, следуя собственной логике, проще сразу надеть повязку и ничего не видеть двадцать четыре часа в сутки. и как он терпит?..
Уильям думает. его положение за рабочим столом всегда одинаково, он не ставит локти на столешницу, не выпускает из левой руки оружия, на всякий случай, хоть и сомнительно, что ему удастся подобным образом атаковать. вторая рука летает над тетрадью, заполняя бланк необходимыми данными, на автомате, он даже не смотрит в текст. спина идеально прямая, костюм выглажен, причёска полностью соответствует уставу, ни одной выбивающейся прядки. всё согласовано с начальством. за сотни лет, что он работает здесь, на его репутации не появилось ни единого пятнышка, он - ожившая мечта любого директора, сказочный трудоголик, образец порядочности. скучный, мрачный и бесчувственный. у него нет друзей или близких, как говорит Сатклифф, "Уилли слишком холодный и чёрствый для отношений! но тем интересней!". интересен он и в самом деле только своенравному диспетчеру. если только это не актёрское мастерство сбивает его с толку. в целом, на Спирса обычно попросту не обращают внимания, пока он не повысит голос и не потребует выслушать. тут-то все, конечно, замирают по струнке, боятся его строгости, боятся увольнения, боятся косы, которую он нередко пускает в ход, не дожидаясь крайних случаев. Уильям поправляет очки. блики, мелькающие по стеклянной поверхности, мешают понять, куда же направлен его взгляд, и он пользуется этим, чтобы наблюдать, выслеживать малейшие нарушения. он сам - как мышь, маленькая и серая, незаметная, ловко скрывающаяся в стене, откуда никому не удастся её выудить. сливается с грязной мостовой, в тени деревьев, прячется за шкафами и тумбами. безобидная на первый взгляд, но вас когда-нибудь кусали полёвки? острые зубки, впиваются и не выпускают. мыши никого не боятся, пусть предстают пугливыми и робкими зверьками, на самом деле они ждут вашей реакции, чтобы напасть при удобном случае. у мышей хорошая маскировка. и очень опасные враги, пушистые и гибкие, всегда поджидающие в своих корзинках, стремясь откусить малюткам голову и залить паркет кровью. красной-красной кровью. красное..
он помнит. красной стрелой расходятся чулки под острыми чёрными ногтями. под этим углом ничего толком не заметно, и не его это, в конце концов, дело, как развлекаются эти двое. Уильям стоит под дверью и смотрит в замочную скважину вовсе не потому, что ему любопытно, так он говорит себе. просто он должен контролировать своего подопечного, а вдруг тому взбредёт в голову сейчас что-нибудь разнести? если бы в это верилось, пусть даже с трудом. если бы он мог отодвинуться и закрыть глаза, как обычно это делает. впечатляющее сочетание, ряд акульих зубов смыкается на шее, оставляя поверх старого шрама несколько новых, почти незаметных точек. обладатель всех этих отметин усмехается, не так, как он обычно это делает, без тени сарказма, хрипло, и это больше похоже на вздох, чем на истинный смех. его лицо нельзя разглядеть отсюда, но Уильям отчего-то уверен, что их живая легенда, знаменитость, тонкими пальцами сдвигает длинную чёлку на бок, открывая серо-зелёные глаза с искрами на дне зрачка. у большинства в его отделе ядовитый оттенок, чуть отличающийся на каждого: у Сатклиффа глаза маниакальные, блестящие, яркие, как первая трава весной, у самого Уильяма радужка темнее, словно строже, под стать характеру её хозяина. а владельца похоронной конторы отличает нотка серого, ощутимая, как будто грубая насмешка над остальными, ведь никому не достаётся ничего, кроме этого глупого зелёного. Уильям злится на себя. как можно так говорить, неважно, что это только про себя? он сам прекрасно знает, какую фантастическую дерзость только что допустил. и наблюдать за ними - как отвратительно. он не может сдвинуться с места. на пол летят пуговицы, отсчитывая неровный ритм, слетает, рассекая воздух, нелепый шутовской колпак, звенит потусторонней сонатой цепочка. сплетение рук, водопад из серебра и огненная волна, и он задерживает дыхание, сам не знает, почему. эстетика смерти витает над этим местом, и как бы хорошо Уильям не выполнял свою работу, эти увлечённые натуры дадут ему фору дважды. плескающийся в чужих страданиях убийца и трупных дел мастер, сам напоминающий иногда мертвеца. как тонко и прекрасно, и если бы Спирс не знал их так хорошо, он бы поверил, что Грелль отдаётся с неподдельной любовью, но этот мелодичный стон отражается от стенок его черепной коробки очередной фальшью. Уильяму интересно, верит ли Гробовщик этой развратной пародии на женщину. и приходится признать, сам бы он легко купился на этот восхищённый вид, на этот романтизм. на эти вычурные речи, состоящие из шекспировских слов. слова..
"помолчи хоть минуту, ради бога, меня это не интересует". тишина. Уильям не может понять, почему снова оказался в таком затруднительном положении. попытаться исчезнуть сейчас? это может привлечь к себе их внимание. чтож, пускай Сатклифф получит, наконец, то, чего он так добивался. Уильяма тошнит. присутствие демона оказывает на него ощутимое физическое воздействие, ему дурно, грязь будто забила ноздри и рот, и уши, может быть, тоже, иначе с чего так беззвучно? стены грязной лондонской подворотни уже видели множество подобных историй, их ничем не удивишь. это кажется почти анекдотичным, тот, кто расправлялся с проститутками с особой жестокостью, сейчас сам похож на одну из них, по губам размазана дешёвая помада, кружева юбки сбиты к поясу, ладони пригвождены чужими пальцами к кирпичной кладке. провокационное поведение не доводит до добра, так думает Уильям, а впрочем, кажется, алый жнец всем доволен, и не пугает его сырость улиц, резкость движений чужого тела и боль впивающихся в бёдра ногтей. эта животная агрессия должна отталкивать, но, ради всех ценностей библиотеки, разве Спирс не догадывался, что Грелль, как мотылёк, полетит к своей погибели при первой же представившейся возможности. его тянуло на приключения. а это существо с адским пламенем в глазах в свою очередь любило кошек. своеобразной, недоступной общему пониманию эмоцией. Уильяму кажется, что если его попросят доложить об этом инцеденте, показания окажутся весьма сбивчивыми. чтобы пособник Смерти путался с выкидышем преисподней? увольте, этого просто не может быть. вернее, не могло до этого момента. наверное, этот случай первый за всю истории деятельности их организации. но и такой эксцентрик, как Грелль, единственный в своём роде, этого нельзя отрицать. казалось бы, и гордый, и себе на уме, да только всё это падает с него, как мишура с рождественской ёлки по окончании праздников, и он срывается на крик, позволяет себе это послабление. Сатклифф хитрый, и след пощёчины на его щеке, и злое, захлёбывающееся "заткнись, я тебе сказал, нас услышат", для него это только признаки выигрыша. блестящий самоконтроль демона летит ко всем, ха-ха, чертям, его генетическим родственникам, когда он слышит этот голос, и его просьбы о молчании отнюдь не дань конспирации. он боится раскрошить остатки своей маски. ему нельзя открывать страсть, ведь он всего лишь дворецкий, и его сила в отношениях с Греллем заключена в равнодушие. Уильям поражён своему открытию. его почти забавляет, что Себастьян не хочет потерять эту связь. демоны - жадный род, алчный до добычи, это известный факт. но чувства? у них не бывает постоянных любовников, не бывает друзей. дружба..
они смеются, сидя на каменной скамье в парке перед главным зданием, не замечая недоумённых взглядов. странно, не правда ли, в разгар рабочего дня заниматься такой ерундой? создаётся впечатление, что солнце светит специально для них, и глупые шутки перестают быть неуместными для точки упокоения множества душ. это не принято, общение должно быть исключительно деловым, а уж читать вместе книжку, тыкая измазанными в яблочном соке подушечками в страницы, - вовсе моветон. Уильям бы непременно сделал замечание, но он уже не может отрицать, ему важно увидеть, каким же писательским творением они так увлечены. вот так ситуация, один из высшего состава, а прячется в кустах! то-то же Сатклифф его обсмеёт, если заметит. к счастью для Уильяма, он умел оставаться невидимкой, если того хотел. и заглянув через плечо, видит - верно, стоило догадаться, избранное произведение для Грелля неизменно, это "Ромео и Джульетта". а веселятся они, потому что читают по ролям, и собеседник Сатклиффа так ужасен в драме, что не может не вызвать улыбки. Уильяму удаётся почувствовать, как и его собственный рот разъезжается против воли. "я помолюсь, но губ своих не дам", затем новый взрыв хохота. "и впрямь не дашь, милая?". недоумение, слегка, и после, конечно, "идиот, это не по сценарию, что ты болтаешь! читай дальше, и так всю трагедию испортил своим отсутствием таланта". Уильям слышит лёгкий, неуловимый вздох, и видит, что взгляд преисполнен сожалением о несбыточном. его бы согнуло пополам, невозмутимого, если бы он не понимал так хорошо, откуда это взялось. когда находишься в непосредственной близости от извержения, довольно трудно не перенять жар вулкана, не испытать его на себе. Уильяму жаль, что он ничем не сможет помочь мальчишке. он ведь поставлен сейчас с ним в пару, этот человек, что с виду похож на малое дитя, на самом деле по рангу не ниже самого Спирса. только он однозначно не доволен своим партнёром, ему бы, конечно, хотелось работать с Греллем, но нет совершенства и справедливости в их мире, Сатклиффа никогда не повысят из-за того, что он выкидывает на заданиях, а понижать в должности работника за смешливый и задорный нрав не законно. даже если сам работник совсем не возражает. хлопает обложка, он поднимается и протягивает руку, надо же, как настоящий джентльмен должен бы помочь своей леди, и в этом жесте столько бесполезной и никчёмной нежности, что Уильям впервые за несколько сотен лет сглатывает горький комок, обосновавшийся в горле, и хочет убраться из этой дыры куда-нибудь подальше. уйти в человеческий мир и дожить свой век в полном одиночестве. лишь бы никогда не видеть светловолосого инфантильного Рональда Нокса и его влюблённости в лучшего друга. это выходит за рамки понимания Спирса, он думает, Сатклиффа нельзя любить так, это слишком щемящие чувства для сумасшедшего вроде него. он думает, к этому месту всё-таки нельзя привыкнуть, сюрприз за сюрпризом каждый день.
Грелль ест яблоко. сидит в его кабинете, прямо напротив, иногда косится на него из под обросшей чёлки, но молчит. не улыбается. грызёт розовато-жёлтую поверхность, разрывая зубами. выглядит немного нелепо, при вызывающе-сексуальной позе, и вдруг такое свинство, этот сок. Уильям думает. вспоминает, пережёвывает в голове разные точки зрения и аспекты, связи его подчинённого, которые опутали с головы до ног. чужие чувства, как сети, от них не отделаешься, не спрячешься. а Сатклифф, он ведь и его наметил себе в качестве жертвы, знакомьтесь, свежий ужин Уильям Ти Спирс. больше всего Уильяма занимает вопрос, знает ли Грелль, что он уже попался в эту ловушку? видит ли он? но пока что, независимо от ответа, ничего не меняется. изо дня в день. красное. серое. чёрное. Грелль ест яблоко. Уильям думает. организация "Несущие Смерть" продолжает свою обыденную работу.
нехорошо, господа. =/
шапки писать не умею и не люблю.)
Kuroshitsuji.
Спирс, Сатклифф и прочие на фоне.
возможно, полночный бред (тм).
возможно, ООС.
и - автор иногда пишет как Лев Толстой. +___+
не читатьГрелль ест яблоко. развалившись в кресле и закинув ноги на стол, вульгарная поза, что ещё от него можно было ожидать. удивительно, что его выбор пал на такой непритязательный фрукт, ему бы больше подошла пошлость вроде бананов, ехидная ухмылка и аккуратный расчёт на грани между эротизмом и откровенной порнографией. Грелль не улыбается. острые зубы пронзают кожуру почти неистово, и ни тени манер - сок течёт по подбородку, заливая шею и отворот рубашки, брови сосредоточенно сдвинуты, как будто от того, насколько быстро он расправится с едой, зависит его жизнь. Грелль, он во всём такой, с виду, на публику, зачастую медлительно-ленивый, почти томный, плавный, как кошка, а на самом деле, под кожей предстающий раскалённой стрелой, резкий и молниеносный, погружающийся в любое дело с головой, порывистый. опасный. тоже несколько по-кошачьи. изгибается, собирается, кружит голову своим обаянием, а после атакует в пряжке растерявшегося соперника. обычно это работает, поэтому Сатклифф ещё не уволен ко всем чертям, он не такой уж плохой работник, если закрыть глаза на все его причуды. если закрыть глаза на то, что он считает своим долгом флиртовать с каждым вторым жнецом, и если бы только с ними. если закрыть глаза на то, что он совершенно не умеет писать отчёты, при этом не вдаваясь в подробности своей личной жизни, да и получать надушенные листочки, изрисованные сердечками и дурацкими рожицами порядком надоело. если закрыть глаза на то, что он на каждом задании умудряется нарушить добрую половину правил, перерезать в ходе выполнения несколько десятков представителей человеческого рода, потому что они ему "не понравились", и заодно разнести бензопилой парочку объектов государственной собственности. на эту нелегальную косу смерти глаза надо закрывать особенно тщательно. вообще говоря, следуя собственной логике, проще сразу надеть повязку и ничего не видеть двадцать четыре часа в сутки. и как он терпит?..
Уильям думает. его положение за рабочим столом всегда одинаково, он не ставит локти на столешницу, не выпускает из левой руки оружия, на всякий случай, хоть и сомнительно, что ему удастся подобным образом атаковать. вторая рука летает над тетрадью, заполняя бланк необходимыми данными, на автомате, он даже не смотрит в текст. спина идеально прямая, костюм выглажен, причёска полностью соответствует уставу, ни одной выбивающейся прядки. всё согласовано с начальством. за сотни лет, что он работает здесь, на его репутации не появилось ни единого пятнышка, он - ожившая мечта любого директора, сказочный трудоголик, образец порядочности. скучный, мрачный и бесчувственный. у него нет друзей или близких, как говорит Сатклифф, "Уилли слишком холодный и чёрствый для отношений! но тем интересней!". интересен он и в самом деле только своенравному диспетчеру. если только это не актёрское мастерство сбивает его с толку. в целом, на Спирса обычно попросту не обращают внимания, пока он не повысит голос и не потребует выслушать. тут-то все, конечно, замирают по струнке, боятся его строгости, боятся увольнения, боятся косы, которую он нередко пускает в ход, не дожидаясь крайних случаев. Уильям поправляет очки. блики, мелькающие по стеклянной поверхности, мешают понять, куда же направлен его взгляд, и он пользуется этим, чтобы наблюдать, выслеживать малейшие нарушения. он сам - как мышь, маленькая и серая, незаметная, ловко скрывающаяся в стене, откуда никому не удастся её выудить. сливается с грязной мостовой, в тени деревьев, прячется за шкафами и тумбами. безобидная на первый взгляд, но вас когда-нибудь кусали полёвки? острые зубки, впиваются и не выпускают. мыши никого не боятся, пусть предстают пугливыми и робкими зверьками, на самом деле они ждут вашей реакции, чтобы напасть при удобном случае. у мышей хорошая маскировка. и очень опасные враги, пушистые и гибкие, всегда поджидающие в своих корзинках, стремясь откусить малюткам голову и залить паркет кровью. красной-красной кровью. красное..
он помнит. красной стрелой расходятся чулки под острыми чёрными ногтями. под этим углом ничего толком не заметно, и не его это, в конце концов, дело, как развлекаются эти двое. Уильям стоит под дверью и смотрит в замочную скважину вовсе не потому, что ему любопытно, так он говорит себе. просто он должен контролировать своего подопечного, а вдруг тому взбредёт в голову сейчас что-нибудь разнести? если бы в это верилось, пусть даже с трудом. если бы он мог отодвинуться и закрыть глаза, как обычно это делает. впечатляющее сочетание, ряд акульих зубов смыкается на шее, оставляя поверх старого шрама несколько новых, почти незаметных точек. обладатель всех этих отметин усмехается, не так, как он обычно это делает, без тени сарказма, хрипло, и это больше похоже на вздох, чем на истинный смех. его лицо нельзя разглядеть отсюда, но Уильям отчего-то уверен, что их живая легенда, знаменитость, тонкими пальцами сдвигает длинную чёлку на бок, открывая серо-зелёные глаза с искрами на дне зрачка. у большинства в его отделе ядовитый оттенок, чуть отличающийся на каждого: у Сатклиффа глаза маниакальные, блестящие, яркие, как первая трава весной, у самого Уильяма радужка темнее, словно строже, под стать характеру её хозяина. а владельца похоронной конторы отличает нотка серого, ощутимая, как будто грубая насмешка над остальными, ведь никому не достаётся ничего, кроме этого глупого зелёного. Уильям злится на себя. как можно так говорить, неважно, что это только про себя? он сам прекрасно знает, какую фантастическую дерзость только что допустил. и наблюдать за ними - как отвратительно. он не может сдвинуться с места. на пол летят пуговицы, отсчитывая неровный ритм, слетает, рассекая воздух, нелепый шутовской колпак, звенит потусторонней сонатой цепочка. сплетение рук, водопад из серебра и огненная волна, и он задерживает дыхание, сам не знает, почему. эстетика смерти витает над этим местом, и как бы хорошо Уильям не выполнял свою работу, эти увлечённые натуры дадут ему фору дважды. плескающийся в чужих страданиях убийца и трупных дел мастер, сам напоминающий иногда мертвеца. как тонко и прекрасно, и если бы Спирс не знал их так хорошо, он бы поверил, что Грелль отдаётся с неподдельной любовью, но этот мелодичный стон отражается от стенок его черепной коробки очередной фальшью. Уильяму интересно, верит ли Гробовщик этой развратной пародии на женщину. и приходится признать, сам бы он легко купился на этот восхищённый вид, на этот романтизм. на эти вычурные речи, состоящие из шекспировских слов. слова..
"помолчи хоть минуту, ради бога, меня это не интересует". тишина. Уильям не может понять, почему снова оказался в таком затруднительном положении. попытаться исчезнуть сейчас? это может привлечь к себе их внимание. чтож, пускай Сатклифф получит, наконец, то, чего он так добивался. Уильяма тошнит. присутствие демона оказывает на него ощутимое физическое воздействие, ему дурно, грязь будто забила ноздри и рот, и уши, может быть, тоже, иначе с чего так беззвучно? стены грязной лондонской подворотни уже видели множество подобных историй, их ничем не удивишь. это кажется почти анекдотичным, тот, кто расправлялся с проститутками с особой жестокостью, сейчас сам похож на одну из них, по губам размазана дешёвая помада, кружева юбки сбиты к поясу, ладони пригвождены чужими пальцами к кирпичной кладке. провокационное поведение не доводит до добра, так думает Уильям, а впрочем, кажется, алый жнец всем доволен, и не пугает его сырость улиц, резкость движений чужого тела и боль впивающихся в бёдра ногтей. эта животная агрессия должна отталкивать, но, ради всех ценностей библиотеки, разве Спирс не догадывался, что Грелль, как мотылёк, полетит к своей погибели при первой же представившейся возможности. его тянуло на приключения. а это существо с адским пламенем в глазах в свою очередь любило кошек. своеобразной, недоступной общему пониманию эмоцией. Уильяму кажется, что если его попросят доложить об этом инцеденте, показания окажутся весьма сбивчивыми. чтобы пособник Смерти путался с выкидышем преисподней? увольте, этого просто не может быть. вернее, не могло до этого момента. наверное, этот случай первый за всю истории деятельности их организации. но и такой эксцентрик, как Грелль, единственный в своём роде, этого нельзя отрицать. казалось бы, и гордый, и себе на уме, да только всё это падает с него, как мишура с рождественской ёлки по окончании праздников, и он срывается на крик, позволяет себе это послабление. Сатклифф хитрый, и след пощёчины на его щеке, и злое, захлёбывающееся "заткнись, я тебе сказал, нас услышат", для него это только признаки выигрыша. блестящий самоконтроль демона летит ко всем, ха-ха, чертям, его генетическим родственникам, когда он слышит этот голос, и его просьбы о молчании отнюдь не дань конспирации. он боится раскрошить остатки своей маски. ему нельзя открывать страсть, ведь он всего лишь дворецкий, и его сила в отношениях с Греллем заключена в равнодушие. Уильям поражён своему открытию. его почти забавляет, что Себастьян не хочет потерять эту связь. демоны - жадный род, алчный до добычи, это известный факт. но чувства? у них не бывает постоянных любовников, не бывает друзей. дружба..
они смеются, сидя на каменной скамье в парке перед главным зданием, не замечая недоумённых взглядов. странно, не правда ли, в разгар рабочего дня заниматься такой ерундой? создаётся впечатление, что солнце светит специально для них, и глупые шутки перестают быть неуместными для точки упокоения множества душ. это не принято, общение должно быть исключительно деловым, а уж читать вместе книжку, тыкая измазанными в яблочном соке подушечками в страницы, - вовсе моветон. Уильям бы непременно сделал замечание, но он уже не может отрицать, ему важно увидеть, каким же писательским творением они так увлечены. вот так ситуация, один из высшего состава, а прячется в кустах! то-то же Сатклифф его обсмеёт, если заметит. к счастью для Уильяма, он умел оставаться невидимкой, если того хотел. и заглянув через плечо, видит - верно, стоило догадаться, избранное произведение для Грелля неизменно, это "Ромео и Джульетта". а веселятся они, потому что читают по ролям, и собеседник Сатклиффа так ужасен в драме, что не может не вызвать улыбки. Уильяму удаётся почувствовать, как и его собственный рот разъезжается против воли. "я помолюсь, но губ своих не дам", затем новый взрыв хохота. "и впрямь не дашь, милая?". недоумение, слегка, и после, конечно, "идиот, это не по сценарию, что ты болтаешь! читай дальше, и так всю трагедию испортил своим отсутствием таланта". Уильям слышит лёгкий, неуловимый вздох, и видит, что взгляд преисполнен сожалением о несбыточном. его бы согнуло пополам, невозмутимого, если бы он не понимал так хорошо, откуда это взялось. когда находишься в непосредственной близости от извержения, довольно трудно не перенять жар вулкана, не испытать его на себе. Уильяму жаль, что он ничем не сможет помочь мальчишке. он ведь поставлен сейчас с ним в пару, этот человек, что с виду похож на малое дитя, на самом деле по рангу не ниже самого Спирса. только он однозначно не доволен своим партнёром, ему бы, конечно, хотелось работать с Греллем, но нет совершенства и справедливости в их мире, Сатклиффа никогда не повысят из-за того, что он выкидывает на заданиях, а понижать в должности работника за смешливый и задорный нрав не законно. даже если сам работник совсем не возражает. хлопает обложка, он поднимается и протягивает руку, надо же, как настоящий джентльмен должен бы помочь своей леди, и в этом жесте столько бесполезной и никчёмной нежности, что Уильям впервые за несколько сотен лет сглатывает горький комок, обосновавшийся в горле, и хочет убраться из этой дыры куда-нибудь подальше. уйти в человеческий мир и дожить свой век в полном одиночестве. лишь бы никогда не видеть светловолосого инфантильного Рональда Нокса и его влюблённости в лучшего друга. это выходит за рамки понимания Спирса, он думает, Сатклиффа нельзя любить так, это слишком щемящие чувства для сумасшедшего вроде него. он думает, к этому месту всё-таки нельзя привыкнуть, сюрприз за сюрпризом каждый день.
Грелль ест яблоко. сидит в его кабинете, прямо напротив, иногда косится на него из под обросшей чёлки, но молчит. не улыбается. грызёт розовато-жёлтую поверхность, разрывая зубами. выглядит немного нелепо, при вызывающе-сексуальной позе, и вдруг такое свинство, этот сок. Уильям думает. вспоминает, пережёвывает в голове разные точки зрения и аспекты, связи его подчинённого, которые опутали с головы до ног. чужие чувства, как сети, от них не отделаешься, не спрячешься. а Сатклифф, он ведь и его наметил себе в качестве жертвы, знакомьтесь, свежий ужин Уильям Ти Спирс. больше всего Уильяма занимает вопрос, знает ли Грелль, что он уже попался в эту ловушку? видит ли он? но пока что, независимо от ответа, ничего не меняется. изо дня в день. красное. серое. чёрное. Грелль ест яблоко. Уильям думает. организация "Несущие Смерть" продолжает свою обыденную работу.
-
-
20.12.2009 в 20:20Да только не бечено, а жаль...
-
-
20.12.2009 в 20:45ошибок в орфографии и пунктуации быть не должно, по идее, вроде всю жизнь идеальный русский был) если только случайно. не укажете?
-
-
20.12.2009 в 21:02-
-
20.12.2009 в 21:13если это всё, значит бета мне по-прежнему без надобности ~
-
-
21.12.2009 в 13:17если это всё, значит бета мне по-прежнему без надобности ~
так это же прекрасно! =)
-
-
21.12.2009 в 21:13-
-
29.12.2009 в 16:37Нравится... Уильям-мышка, ха )) Думает он, видите ли...
-
-
30.12.2009 в 01:31спасибо.) я люблю мышей, и это первая ассоциация, которая возникла. ну, знаете, говорят ведь "офисные крысы", но я подумал, что для крысы Уильям слишком изворотливый, они обычно сразу напролом. вот и получилась мышка.) как-то так.)
-
-
22.02.2010 в 10:04-
-
30.05.2012 в 16:23